Эксгумация трупа рейхсфюрера СС (или того, кто выдал себя за Гиммлера при аресте 23 мая 1945 года) все-таки была произведена зимой 1946 года. Один из офицеров, знавший место захоронения, майор Норман Уиттейкер, был направлен командованием в Люнебург в распоряжение Форин-офиса. В одном из лиц, присутствовавших при вскрытии могилы, майор с изумлением узнал Вальтера Шелленберга.
Труп доставили в Ганновер, где повторное вскрытие произвел самый квалифицированный патологоанатом британских вооруженных сил д-р Иан Моррис. На сей раз у него на руках были рентгеновские снимки челюстей Гиммлера. Но сравнивать их оказалось не с чем: зубов во рту покойника почти не осталось.
Труп кремировали, а прах развеяли по ветру.
ЗУБЫ РЕЙХСФЮРЕРА
 |
| Протокол осмотра зубов Гиммлера, составленный посмертно |
Профессиональный патологоанатом англичанин Хью Томас, опубликовавший в прошлом году книгу «Странная смерть Генриха Гиммлера», тщательно изучил все доступные ему источники и материалы обоих вскрытий, а также встретился с некоторыми свидетелями. Томас пришел к однозначному выводу: человек, выдавший себя за рейхсфюрера, – не Гиммлер. Один из наиболее веских аргументов – отсутствие у трупа шрама на левой cкуле. Это след университетских занятий фехтованием, хорошо видный на фотографиях Гиммлера; рана была нанесена рапирой, клинок которой имел в сечении форму трилистника. Участник первого вскрытия, подполковник Браун, однозначно заявил Томасу, что никаких шрамов на лице покойника не было; соответственно, не упоминается он и в протоколе вскрытия. Томас пишет, что Браун был шокирован, когда увидел фотографию Гиммлера в профиль. Что касается второго вскрытия, то к этому времени кожа трупа пришла в такое состояние, что установить наличие или отсутствие шрама не представлялось возможным.
Еще одно важное несоответствие – описание зубов и челюстно-лицевой архитектуры. Атткинс и Браун составили отдельный стоматологический протокол и нарисовали подробную схему челюстей трупа. Они насчитали у него в общей сложности 27 зубов, одну золотую коронку и несколько серебряных пломб, а также один мертвый зуб. Цвет зубов описан как светло-серый. По сведениям Хью Томаса, это совершенно не соответствует состоянию зубов Гиммлера. Томас установил это, встретившись с ассистентом профессора Хуго Блашке, лечившего высших руководителей рейха, Кете Хейзерманн, которая, по ее словам, прекрасно помнит особенности зубов рейхсфюрера.
Хейзерманн подтвердила: медицинскую карту забрали из частного зубоврачебного кабинета Блашке русские офицеры. Русские, рассказала Хейзерманн, привезли ее затем в стоматологический кабинет имперской канцелярии, где она помогала отбирать оставшиеся документы. Рентгеновские снимки зубов Гитлера и Гиммлера отсутствовали. Хейзерманн говорит, что рейхсфюрер обращался к услугам Блашке всего несколько раз; лишь дважды ему были поставлены две пломбы, на нижний и верхний левые коренные зубы, в остальных случаях дело ограничивалось осмотром. По ее словам, Гиммлер не лечился у других дантистов. Хейзерманн утверждает, что рейхсфюрер имел прекрасные, здоровые, «почти идеальные» зубы необыкновенной белизны и не потерял ни одного – во всяком случае, при последнем его визите к Блашке в ноябре 1944 года все зубы до единого были на своем месте. Она совершенно определенно заявила Томасу, что у Гиммлера не было ни одной коронки, а на его вопрос, почему она говорит так уверенно, если рейхсфюрер бывал у дантиста редко, ответила, что это был не тот человек, визиты которого легко забыть. Взглянув на рисунок, сделанный Атткинсом и Брауном, Хейзерманн решительно заявила: это зубы другого человека. Когда Томас показал ей тот же рисунок, но с надписью «Зубы Гиммлера», она надолго замолчала и в конце концов отказалась отвечать на дальнейшие вопросы.
Кете Хейзерманн провела много лет в советской тюрьме без предъявления каких бы то ни было обвинений. О зубах Гиммлера ее никто никогда не спрашивал...
Выводы Хью Томаса небезупречны. Он, к примеру, считает важным доводом в пользу своей версии тот факт, что заключенный, назвавшийся Гиммлером, носил очки, тогда как рейхсфюрер, как всем известно, – пенсне. Между тем существуют фотографии, на которых Гиммлер запечатлен именно в очках. К недостаткам его исследования следует отнести и то, что все оно построено на интервью с участниками событий. Документы по делу о самоубийстве Гиммлера засекречены на сто лет – до 2045 года.
УБЕЖИЩЕ ДЛЯ ШЕЛЛЕНБЕРГА
 |
| Питер Фолк, британский агент |
Вальтер Шелленберг расстался со своим шефом в первых числах мая. Дёниц пишет, что он и рейхсфюрер появились в его ставке именно в начале мая, и опять-таки в ключевой момент: гросс-адмирал обсуждал с рейхскомиссаром Норвегии Тербовеном и командующим немецкими силами в Норвегии генералом Беме план капитуляции. Шелленберг предложил сдаться шведским властям. Он-де уже обсуждал этот вопрос со Стокгольмом, и шведы не возражают. Дёниц отнесся к идее скептически: не видел никаких гарантий, что шведы, опасаясь осложнений с Москвой, не выдадут ей интернированных руководителей рейха. Гросс-адмирал утверждает, что по совету Шверина фон Крозига он поручил Шелленбергу предварительное обсуждение условий капитуляции. «Но я определенно не давал Шелленбергу права вступать в какие-либо формальные соглашения».
Для деловых кругов Англии и США попытки заключить компромиссный или, если угодно, сепаратный мир были продолжением довоенной дипломатии, которую олицетворял Невилл Чемберлен с его знаменитой фразой: «Я привез мир народам Европы». После Первой мировой войны частный бизнес стран-победительниц инвестировал в восстановление Германии огромные средства. С 1924 по 1930 год Германия получила иностранных займов в общей сложности на сумму в семь миллиардов долларов, главным образом из американских и британских источников. И это не считая частных инвестиций, и не только в Германию, но и в Польшу и Чехословакию. Немецкий экономический подъем сказался на деловой активности во всей Европе и Америке. После перелома в ходе войны большой бизнес возобновил усилия по защите своих деловых интересов. Ключевую роль в переговорах с немцами играли именно предприниматели – такие, как шведские банкиры братья Якоб и Маркус Валленберги, тесно связанные с финансовыми кругами обеих враждующих сторон.Возможно, так оно и было. Но шефу внешней разведки рейха хватило и этих полномочий. В ранге «чрезвычайного и полномочного посланника» рейхспрезидента Дёница он направился в Швецию. До Копенгагена добрался в машине Красного Креста вместе с графом Бернадоттом. Оттуда на личном самолете графа перелетели в Мальмё, а из Мальмё в Стокгольм – на борту шведского военного самолета. Встретивший Шелленберга у трапа шведский дипломат немедленно препроводил его в летнюю королевскую резиденцию Тульгарен на архипелаге Тоса. Правительство Швеции всячески стремилось сыграть позитивную роль в окончании войны.
Однако усилия о заключении сепаратного мира успехом не увенчались. 8 мая в 2:41 утра в Реймсе, в штабе Эйзенхауэра, состоялось подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии. Когда Шелленберг дозвонился до фон Крозига, тот не велел ему продолжать переговоры.
В последующие несколько дней Шелленберг и Бернадотт нанесли несколько визитов в британское посольство. Потеряв свой статус уполномоченного на переговорах о капитуляции в Норвегии, Шелленберг, тем не менее, оставался посланником, пользовался поддержкой шведского правительства и отныне думал о собственной участи. Он считал вполне возможным получить иммунитет от уголовного преследования по обвинению в военных преступлениях. Пример Рейнхарда Гелена говорит, что в таком повороте не было ничего невозможного. Однако факт его пребывания в Стокгольме и встреч с сэром Виктором Моллетом получил огласку: репортеры сфотографировали его и Бернадотта в тот момент, когда они выходили из машины и направлялись в здание британской миссии.
Возможно, благодаря этому обстоятельству работавшие под крышей британского посольства в Стокгольме сотрудники разведки Фолк и Теннант добились в конце концов того, что Форин-офис запретил Моллету дальнейшие встречи с Шелленбергом, о чем Бернадотт узнал 9 мая. На следующий день граф получил распоряжение британских властей: Шелленбергу надлежало прибыть в аэропорт Бромма и отправиться на борту самолета королевских военно-воздушных сил в Лондон. Секретарь Бернадотта позвонил в британскую миссию и поинтересовался, зачем Шелленберг потребовался в Лондоне. Из миссии ответили, что бригаденфюрер срочно нужен для выяснения ряда вопросов. В то самое утро, когда за гостем графа прибыл автомобиль, чтобы отвезти его на аэродром, шведские газеты вышли с сенсационными сообщениеми о том, что королевская семья укрывает военного преступника. Взбешенный Бернадотт заявил, что его гость «утомлен физически и душевно», а потому не может совершать никаких путешествий. Однако вскоре обоим стало ясно, что они переоценили ситуацию в свою пользу. Британское правительство предпочло забыть о предварительных договоренностях об иммунитете. Сделка не состоялась. Швеция не могла предложить Шелленбергу убежище, не навлекая на себя гнев великих держав. Открылся последний тур переговоров о дальнейшей судьбе Шелленберга.
 |
| британский посланник Виктор Моллет с шведским кронпринцем Густавом Адольфом |
Из Лондона в Стокгольм прибыл некий ответственный представитель SIS. 11 мая он встретился с Бернадоттом и Шелленбергом. Фолк не имел понятия, кто этот представитель, но благодаря своим источникам и сопоставлению обстоятельств выяснил, что это был Блант.
Уступая давлению Лондона, о скорейшем отъезде Шелленберга попросило шведское правительство. Бернадотт и Маркус Валленберг советовали Шелленбергу просить о шведском подданстве. Наконец, 12 мая с Британских островов пришел приказ немедленно доставить в Лондон Шелленберга вместе со всеми имеющимися при нем документами.
На следующий день Бернадотт собрал совещание высокопоставленных лиц, в числе коих были старший офицер шведской разведки Линдквист и верховный судья Экберг. Бернадотт рассказал собравшимся об усилиях Шелленберга по спасению скандинавских евреев. После совещания Виктор Моллет сообщил в Форин-офис, что Шелленберг все еще слишком слаб для поездки и намерен оставаться в Швеции до тех пор, пока его положение не прояснится.
ЛОВУШКА
Шелленберг между тем принял решение передать наиболее ценные документы своего архива на хранение поверенным Бернадотта – они должны были стать гарантией его безопасности. Он приступил также к описанию своей деятельности в годы войны – этот трактат должен был помочь ему получить шведское подданство. Гауптштурмфюрер Франц Геринг, тоже находившийся в Стокгольме, подтвердил, что Шелленберг всегда занимал антигитлеровскую позицию и будто бы именно он внушил Гиммлеру мысль о необходимости заключения мира.
 |
| Адъютанты Гиммлера Вернер Гротманн и Хайнц Махер наутро после его самоубийства |
Шелленберг подключил к своим усилиям японских дипломатов. Две секретные встречи с британцами состоялись в японском посольстве. 31 мая новая встреча имела место в доме Бернадотта. В числе гостей были, помимо Шелленберга, Линдквиста и Экберга, Виктор Моллет и генерал Макото Онодера.
Узнав о встречах под эгидой японцев, УСС приступило к немедленным действиям. 2 июня Шелленбергу через посредников предложили лететь вместо Лондона во Франкфурт – американскую оккупационную зону. Ему был обещан «более радушный прием». Затем американский военный атташе полковник Рейнс встретился с Шелленбергом в доме Бернадотта. Бернадотт и его друзья в правительстве Швеции далее не могли обеспечивать убежище Шелленбергу – дело получило слишком широкую и неблагоприятную огласку в шведской прессе. От этой критики страдали интересы королевской семьи. В итоге Шелленберг принял предложение американцев.
17 июня полковник Рейнс, Бернадотт и Шелленберг вылетели из Стокгольма на американской «Дакоте» во Франкфурт-на-Майне. Среди багажа были шесть небольших оцинкованных ящиков с документами. На аэродроме Шелленберга встретили и препроводили в штаб-квартиру управления разведки сухопутных сил США. Прием оказался и впрямь теплым. Его разместили в отдельной комнате с душем и круглосуточным обслуживанием – в меню значились изысканные вина и прекрасный кофе. Допросы начались незамедлительно.
Как только Блант узнал, что Шелленберг у американцев, во Франкфурт отправился Ким Филби. В британской штаб-квартире в Бад-Ойнхаузене Филби встретился с Бернадоттом. Разговор получился резким. Каждый отправился на встречу с Шелленбергом самостоятельно. Граф прибыл первым и, будучи не в силах сдерживать раздражение, заявил своему протеже, что англичане, потеряв его, «наглеют». Они кратко обсудили, чего ждать от Филби, и пришли к выводу: англичане могут дезавуировать сделку об иммунитете.
 |
| Энтони Блант |
К 26 июня две разведки договорились о процедуре допросов Шелленберга. Представитель ФБР во Франкфурте запросил у своего директора Эдгара Гувера разрешение на совместные допросы, причем основным следователем должен был быть Филби. Однако Филби при первой же встрече с агентом ФБР допустить последнего на свои допросы отказался. Агент направил Гуверу новое сообщение. Он утверждал, что изменил намерения и не хочет присутствовать на допросах Филби.
Филби провел в разговорах с Шелленбергом два дня. Затем прибыли еще двое сотрудников британской разведки – специалисты по шифрам и радиосвязи. Взаимопонимание англичан с Шелленбергом, равно как и с американцами, было восстановлено. 7 июля Шелленберга доставили в лагерь под Лондоном. Допросы, в том числе совместные, продолжались.
Но их содержание говорило о том, что они не имеют целью изобличить его в совершении военных преступлений. Шелленберг был уверен, что союзники предложат ему заняться организацией разведывательной сети в послевоенной Германии. Однако показания против Кальтенбруннера от него потребовали.
Идиллия вскоре закончилась. Эдгар Гувер проявил неудовольствие слишком мягким обращением англичан с Шелленбергом. 17 августа Гувер дал знать SIS, что в деле Шелленберга замешаны интересы национальной безопасности США – в частности, вопросы, касающиеся Японии, которых узнику почти не задавали.
В середине ноября, после четырех месяцев допросов, Шелленберга доставили в Нюрнберг для дачи показаний против Кальтенбруннера и Мюллера. 4 декабря в Лондоне была получена депеша: в случае отсутствия возражений со стороны британцев США хотели бы доставить Шелленберга в Вашингтон для продолжения допросов. В этот период Шелленберг участвовал в той самой эксгумации в Люнебурге. Допросы продолжались. Из Вашингтона потоком шли новые вопросы. Среди них все больше о личном участии допрашиваемого в преступлениях нацизма. Дело шло к осуждению. Англичане забеспокоились, как бы не всплыла на поверхность договоренность об иммунитете. В результате Форин-офис присоединился к жалобам советской стороны на мягкость приговоров Нюрнбергского трибунала: следует-де шире применять смертную казнь и отказать осужденным в праве на апелляцию. Если уж советское обвинение требовало смертного приговора для Ганса Фриче, виновного в основном в том, что вещал по радио, то Шелленберг заслужил его тем более.
Граф Бернадотт посещал Шелленберга в нюрнбергской тюрьме, пользуясь своим положением главы шведского Красного Креста. Вскоре Форин-офис предложил ему пост представителя ООН в Палестине. Граф согласился и спустя четыре месяца после прибытия, 17 сентября 1948 года, был убит еврейскими экстремистами. В ожидании приговора Шелленберг лишился своего главного и наиболее авторитетного посредника. От показаний в его защиту обвинение не оставило камня на камне. Шелленбергу вменялись похищения и убийства, в том числе граждан нейтральных стран, участие в организации айнзатцгрупп СС, использование военнопленных в целях, запрещенных Женевской конвенцией, а также участие в исполнении Окончательного решения. Смертный приговор казался неминуемым. Шелленберг страдал расстройством желудка и утверждал, что его отравили.
НОВОЕ ЯВЛЕНИЕ ГИММЛЕРА
Поздней осенью 1946 года британская разведка перехватила записку, которую пытались передать заключенному одного из лагерей в британской оккупационной зоне две женщины. Заключенным этим был бывший адъютант Гиммлера Генрих Шпрингер. Женщины оказались женой и племянницей гамбургского банкира, в доме которого жила дочь другого адъютанта рейхсфюрера, Людольфа Алверслебен-Шохвица, Юлиана. Этот второй адъютант и был автором послания, содержавшего инструкции о том, как установить связь с нацистским подпольем. Записка попала в руки Карла Маркуса, бывшего штурмбаннфюрера СС, давно завербованного англичанами и занимавшегося после войны выявлением подпольной нацистской сети. Маркус обратил внимание на пометки на полях письма. По его мнению, это был почерк Гиммлера, прекрасно ему известный. Маркус отправил в Лондон донесение, в котором утверждал: в британской зоне действует отлично организованное нацистское подполье со связями в Швейцарии и, по-видимому, один из участников организации – Генрих Гиммлер. Донесение имело последствие: визит Кима Филби. Встреча Маркуса и Филби в номере дюссельдорфского отеля продолжалась несколько часов. «Мы не скрывали неприязни – она была взаимной», – вспоминает Маркус. Филби начал с того, что заявил: «Все возможно. Но Гиммлер определенно мертв». По его словам, Вальтер Шелленберг ведет сложную игру, пытаясь внести раскол в ряды следователей. Филби назвал решение о его участии в опознании тела глупым – это событие, мол, и дало Шелленбергу почву для утверждений, будто Гиммлер жив. Филби, по словам Маркуса, беспокоило существование нацистского подполья. Он предложил позволить Шпрингеру бежать из лагеря и установить за ним наблюдение. Идею Маркуса о подключении к операции американцев Филби воспринял в штыки. Маркус, в свою очередь, возразил: британской разведке, скорее всего, придется действовать в американской зоне – не разумнее ли вступить с ними в сотрудничество в операции более широкого характера? С этим Филби согласился. В заключение он подчеркнул, как важно «уничтожить в зародыше» миф о том, что Гиммлер жив.
 |
| Ким Филби |
Слежка за Шпрингером ничего не дала. Он, по-видимому, знал или догадался, что находится под наблюдением. Он встречался лишь с мелкой сошкой – вся она была известна англичанам. Шпрингер нисколько не стремился в Швейцарию. В конце концов, однако, он побывал в доме Вернера Штендера – человека из тайной сети, снабжавшего документами бывших нацистов. Об этом визите Маркус уведомил Филби, работавшего тогда в Турции. Реакция Филби оказалась неожиданной. Операция была немедленно свернута.
КОНЕЦ «ВЕЛИКОЛЕПНОЙ ПЯТЕРКИ»
В октябре 1948 года безнадежное дело Шелленберга неожиданно оживилось. Итальянская полиция в Риме арестовала трех агентов SIS при попытке вскрыть американскую дипломатическую почту. Одним из арестованных был Энтони Блант. Освободили его и его коллег из узилища спустя несколько часов после вмешательства британского посольства. Пострадавшим оказался американский дипломат Ральф Банч, бывший заместителем Бернадотта в Палестине, а после смерти графа занявший его пост. Материалы, отправляемые им в адрес ЦРУ, оказались не чем иным, как документами, которые Шелленберг передал на хранение стряпчим Бернадотта, желая с их помощью оградить себя от уголовного преследования. Британским послом в Риме служил в это время Виктор Моллет. Одним из трех арестованных англичан был Роджер Хикс, во время войны также работавший в Стокгольме. Вскоре он неожиданно умер в своей римской квартире, принимая коллегу из SIS.
Известна по крайней мере одна попытка англичан убедить американцев, что полученные ими документы – советская дезинформация. В ЦРУ, однако, после случившегося было принято решение отложить оглашение приговора Шелленбергу и возобновить допросы, продолжавшиеся до марта 1949 года, когда здоровье Шелленберга резко ухудшилось и его госпитализировали. Врачи подозревали рак печени. Приговор огласили 14 апреля в отсутствие обвиняемого, находившегося на больничной койке. Он оказался неожиданно мягким: Шелленберг получил шесть лет тюремного заключения. После того как доктора поставили его на ноги, допросы продолжались. Когда Шелленбергу уже нечего было сказать, ему скостили срок. Он вышел на свободу в июне 1951 года и поначалу поселился в Швейцарии, однако после дипломатических протестов Лондона швейцарские власти попросили его покинуть страну. Бывший шеф нацистской разведки переехал в Италию, британские протесты игнорировавшую. 29 октября 1951 года Шелленберг попросил аудиенцию у Папы и незамедлительно ее получил. В своем последнем интервью в феврале 1952 года он жаловался на слежку, которую ведет за ним британская разведка. 31 марта он умер и был погребен на общественном кладбище в Турине.
Но зачем советским «кротам» потребовалось спасать Шелленберга с его документами? Затем, что именно эти документы содержали прямые наводки на них.
Одним из источников сообщений, которые добывал в Стокгольме спецпредставитель Гиммлера Кремер, был советский агент Дональд Маклин. Он работал в британском посольстве в США и направлял Москве информацию под псевдонимом Гомер. Американские специалисты, взломавшие в конце 40-х годов шифр советской резидентуры в Нью-Йорке и Вашингтоне (проект «Венона»), установили наличие «крота», но идентифицировать его не могли. Когда Ким Филби узнал о поисках «крота» по кличке Гомер, он немедленно поставил в известность Центр; при этом он самостоятельно вычислил Маклина. Из Москвы, однако, пришло указание о том, что Маклин должен оставаться на месте до последней возможности. Центр не хотел даже предупреждать Маклина – это сделал Филби. К концу 1950 года список подозреваемых сократился до 35 имен, а к апрелю 1951-го – до девяти. Через считанные дни была расшифрована еще одна радиограмма, где было сказано, что в июне 1944 года жена Гомера ожидала ребенка и жила со своей матерью в Нью-Йорке, – этому условию удовлетворяла лишь жена Маклина Мелинда.
 |
| Дональд Маклин |
Тем не менее у Филби и Гомера оставалось еще немало времени для организации побега. Обоим было известно, что американская разведка не будет предъявлять суду в качестве улик материалы проекта «Венона», дабы скрыть факт взлома шифра. Поэтому следующим шагом MI5 будет установление слежки за Маклином, чтобы собрать доказательства его шпионской деятельности. Филби, естественно, волновала и собственная участь. В досье Митрохина имеется сообщение о том, что «Стэнли (кодовое имя Филби. – В.А.) требует немедленной эвакуации Гомера в СССР, дабы избежать собственной компрометации».
Между тем из Вашингтона в Лондон был отозван третий член «великолепной пятерки» – Гай Берджесс: у него возникли проблемы с полицией штата Вирджиния, и его отъезда потребовали госдепартамент и британский посол. Филби поручил Берджессу по прибытии на Британские острова поставить в известность об угрозе лондонскую резидентуру МГБ. 7 мая, едва ступив на британский берег, Берджесс позвонил Энтони Бланту, а тот, в свою очередь, донес тревожную весть до сведения советской разведки. Через два дня после этого Москва дала согласие на побег Маклина.
Официальная российская историография умалчивает о том, что в 1942–1943 годах «кембриджская пятерка» лишилась доверия Лубянки. Паранойя Сталина не допускала мысли, что SIS не работает против Советского Союза. Между тем это было именно так, и «великолепные» шпионы честно сообщали об этом. Автор недавно опубликованной биографии Энтони Бланта Миранда Картер считает, что инициатором подозрений была майор госбезопасности Елена Морджинская. Эта дама с октября 1942-го по май 1943 года занимала в Первом управлении НКВД (внешняя разведка) должность начальника 1-го отделения (Великобритания) 3-го отдела (Великобритания, Северная и Южная Америка). «Великолепной пятерке» пришлось в ущерб оперативной работе писать бесконечные «автобиографии» – в этих текстах затем на Лубянке пытались найти противоречия. Если бы вдруг выяснилось, что в распоряжении Шелленберга имеются донесения московских «кротов», подозрения Москвы подтвердились бы в полной мере. Но Москва об этом так и не узнала.
По словам бывшего главы ЦРУ Джеймса Энглтона, именно римский инцидент заставил американскую разведку внимательно присмотреться к Энтони Бланту. Энглтон недоумевал, почему вскрытием диппочты занимался столь высокопоставленный сотрудник, как Блант. Что касается директора ФБР Эдгара Гувера, то он первым раскрыл Филби, и лишь отвратительные отношения между спецслужбами Вашингтона и Лондона не позволили ему собрать доказательства, достаточные для ареста этого человека, который, работая на две разведки, упорно отказывался считать себя двойным агентом.
Вскоре после провала Энтони Бланта в Риме Елена Морджинская написала записку на имя Лаврентия Берия о том, что сеть советских агентов в Великобритании следует считать раскрытой.
КРЫСИНАЯ ТРОПА
Остался небольшой, но немаловажный вопрос: если на глазах у английских офицеров смертоносную ампулу разгрыз не Гиммлер, то куда подевался рейхсфюрер?
 |
| Гай Берджес |
Проблема спасения от преследования стояла в первые послевоенные дни перед любым рядовым сотрудником СС. И организация не бросила их на произвол судьбы. В Германии действовало несколько прекрасно организованных и законспирированных «крысиных троп», по которым эсэсовцы бежали из страны. Эти пути вели на юг, в Швейцарию и Италию – организация, снабжавшая беглецов ночлегом, документами и пропитанием через каждые 50 километров пути, называлась Die Schleuse («Шлюз»). Однако южное направление контролировалось злейшими врагами Гиммлера и Шелленберга – Кальтенбруннером и Мюллером.
Иное дело север, Гамбург и Шлезвиг-Гольштейн, где и очутился Гиммлер со своим штабом. В Гамбурге действовало прекрасно налаженное подполье. Организация Stille Hilfe («Молчаливая помощь») была зарегистрирована как благотворительная и существует по сей день. Она оказывала поддержку «лионскому палачу» Клаусу Барбье во время его сенсационного процесса. Дочь Гиммлера Гудрун активно участвовала в работе фонда, навещая престарелых одиноких бывших эсэсовцев, за что заслужила имя «ангел милосердия».
Как и куда можно было бежать из Фленсбурга? Существует версия, что главари рейха покинули страну на подводных лодках, доставивших их к побережью Южной Америки. Приготовления к такой эвакуации действительно велись. Однако немецкий подводный флот понес огромные потери, и к концу войны в районе Фленсбург – Киль и в Норвегии, по оценкам компетентных людей, в наличии имелось всего две субмарины, способных к трансатлантическому переходу. К тому же путешествие обещало быть крайне опасным. Быть может, кто-то и воспользовался этим способом бегства, но вряд ли Гиммлер, который не любил искушать судьбу и к тому же страдал клаустрофобией. Более успешным могло оказаться путешествие на надводной лодке на один из тысяч шведских островов – но ведь куда-то надо было двигаться дальше. Наиболее реальным представляется бегство по воздуху – на Иберийский полуостров, где нашли убежище многие, например, верный палладин Гиммлера Отто Скорцени.
"Совершенно секретно", No.6/157
Комментариев нет:
Отправить комментарий